Сирил вздохнул и выключил компьютер.

— Я хочу помочь тебе.

— Тем более уходи! Мне не нужна твоя помощь. Я справлюсь.

Женька не понимала, почему так злится на него. Она ведь не хочет злиться. Мечтает обнять и поцеловать. Сказать ему, как скучала и ждала встречи. Вместо этого она гневно смотрела на Сирила, пока он не признался:

— Ты права. Я не смог устоять, зная о твоём положении. Поскольку сам так хотел и сам к этому причастен. Мне жаль упускать возможность, раз уж так случилось. Очередной спериум наступит нескоро. Вот — настоящая правда. Такова моя природа. Но есть ещё кое-что… — он запнулся. — Ты дорога мне. И дело не в рилисе. Поэтому я хочу быть с тобой, прежде чем уйдёт самрай-шак. По-другому не получится. Я знаю.

Женька растерялась. Это что, шакренское признание в любви? Или ему просто необходима чарим-вей?

— Это у тебя не впервые? — от волнения брякнула она.

Сирил улыбнулся.

— Конечно. Я уже десять циклов самрай-шак. Первый раз был неудачным. Вея сбежала от меня, после поцелуя. Потом её позвал другой.

— Печально.

Он присел на кровать. Женя не отодвинулась.

— Зато приобрёл опыт и впредь не ошибался.

— У тебя есть дети?

— Двое замечательных сыновей.

— А где они сейчас?

— С моим отцом, как и полагается. Детей по обычаю воспитывают деды. Когда-нибудь и со мной это произойдёт. Репродуктивный период длится двадцать пять циклов или оборотов, по-нашему. Начинается он не ранее двадцати двух-двадцати трёх оборотов. У вей — после восемнадцати, а первый паргениум спустя два-три цикла.

Женька не знала этого. Но, собственно, и обижаться не имела права. Разве что на себя.

— Мы разные, Ева. Я не землянин. И не жди, что я буду вести себя подобно вашим мужчинам…

Евгения вздохнула.

— Верь или нет, но меня это сейчас не заботит…

Зачем она так сказала? Плохо соображала, находясь рядом с ним. Перед глазами мелькали картины: Сирил без рубашки, Сирил в ванне, Сирил…

Сирил не выдержал первым. Он наклонился и поцеловал её, запечатлев на губах вкус… спелой земляники.

— То, что надо, — удовлетворённо отметил шакрен.

— Что? — не поняла она, забыв рассердиться.

— Тот самый вкус, — пояснил он. — Это значит, что мы должны немедленно начать…

Сирил подался к ней и обхватил за талию, но Женька упёрлась ладонями ему в грудь.

— Погоди! Я ничего об этом не знаю. Хватит с меня сюрпризов. Вдруг я покроюсь колючками или обрасту шерстью.

Сирил рассмеялся.

— Не беспокойся. Процесс оплодотворения не отличается от земного… Только одним.

Она напряглась.

— Чем?

— Временем. Оплодотворение длится сто часов, без перерыва.

— Сколько?!!

— Сто часов. Для одного раза в цикл это не так уж и много.

Она засомневалась, пытаясь унять бушующий рилис. Бешено колотилось сердце. У Сирила тоже.

— А ты уверен, что не убьёшь меня?..

— Ева! Я знаю, что делаю. Не бойся. Мои ферменты помогут тебе. Ты даже не устанешь.

— Ты забываешь. Я не чарим-вей, а землянка.

— Это безвредно. Поверь мне.

— Хорошо. Я тебе доверяю.

Пигментный рисунок Сирила совершенно почернел, составив яркий контраст с бронзовой кожей. Узоры на скулах и висках засверкали. Шакрен становился опасным. Он превращался в истинного самрай-шак и с трудом внимал голосу рассудка. Женя заразилась его страстью, но где-то в глубине души побаивалась.

— Ты будешь моей чарим-вей? — тихо спросил он.

Она неуверенно кивнула.

— Я всё ещё могу уйти.

— Нет!

На этот раз она поцеловала его, наслаждаясь вкусом свежей земляники с ароматом летнего сада… Он не глядя потянулся к коммуникатору, выключил его, и обхватил Женьку покрепче…

— Миритин! — вспомнила она.

— Я отправил ему сообщение. Он знает и повесит на твою дверь карантинную табличку. Эти сто часов — наши. Миритин обо всём позаботится.

— А мы и так не откроем, — пробормотала Женька и поймала его внимательный взгляд.

Он слегка отстранился.

— Я хочу, чтобы ты знала, это не только рилис… Что бы ни случилось потом, я…

— Чтобы ты знал, это не только твои ферамоны или, как их, ферменты. И хватит болтать.

Евгения схватила его за рубашку и притянула. Сирил обнял её, и она доверилась щекочущему теплу его ладоней. Самрай-шак изнывал от желания, но Сирил не стал торопиться и бережно уложил Еву на кровать…

Они и здесь преуспели и побили все рекорды. Сто двадцать часов вместо ста. Сирил был сражен, потрясён, оглушён. Что уж говорить о Евгении. В общем, им пришлось ещё несколько часов приходить в себя, просто лёжа рядом, сплетя пальцы и глядя в потолок.

Женька осторожно погладила Сирила по плечу. Он повернулся и легко поцеловал её. Поцелуй был другим, со вкусом зелёного яблока.

— Лучше, чем с чарим-вей, — заявил он с улыбкой.

— Почему?

— Веи без рилиса — горькие на вкус. А ты нет…

Это были отголоски спериума и последняя ласка самрай-шак. Шакрен нежно погладил её по щеке и встал с кровати. Она подскочила следом.

— Сирил!

Он спокойно посмотрел на Женю. Налобный рисунок посветлел. Чешуйки обрели прежний вид.

— Я шакрен, Ева, — грустно напомнил он, одеваясь. — До следующего раза я не увижу в тебе чарим-вей.

Женя приуныла.

— А это когда-нибудь повторится?

— Если захочешь, — серьёзно ответил Сирил. — После всего.

Он ещё сомневается?!

— Не грусти, — Сирил дотронулся до её руки. — Это не значит, что я больше не посмотрю на тебя. Я буду рад пообщаться с тобой. Мы сможем беседовать и даже ходить куда-нибудь, как друзья. Хотя…

— Что? — испугалась Женька.

— Это будет нескоро. Завтра я улетаю в туманность. Надолго. Вернусь через полцикла или чуть позже.

— А что же мне делать? — растерялась Женя. Ей хотелось плакать.

— Всё, что пожелаешь, — улыбнулся Сирил. — Ты свободна в своих чувствах и предпочтениях. В нашем обществе так принято…

Нужна была Женьке эта свобода! После тех восхитительных часов, дней наедине с Сирилом. Но, как бы там ни было, а надо идти к Миритину на осмотр.

Он ждал её. Взял необходимые анализы, просканировал и сообщил, что «чужеродных элементов в желудке не осталось».

— Поешь нормально, — разрешил врач и с нажимом добавил. — Тебе это сейчас нужно, чтобы восстановить силы.

Но у Женьки пропал аппетит. Ей предстояла разлука с Сирилом, и ни о чём другом она думать не могла…

Возвращаясь после осмотра, Женя не спеша подошла к своей квартире и увидела ндарима, терпеливо ждущего у двери. В тот же момент из-за угла показался Сирил. Женька застыла, не зная, что сказать, и ндарим исчез.

— Я пришёл попрощаться, — грустно проговорил Сирил, внезапно обнял её и поцеловал, долгим поцелуем со вкусом терпких ягод. У Женьки закружилась голова…

— Мне понравилось быть с тобой, — удивил её шакрен. — Я бы хотел снова.

Она прижалась к нему, стараясь запомнить этот миг навсегда…

Часть II. В паутине вселенского заговора

Глава 24. Череда дней, с тридцать четвёртого по сорок второй…

Надо было жить дальше. И дни понеслись, тая один за другим, как в песне. Женя скучала по Сирилу. Шакрен оставил ей номер своего коммуникатора, но они могли отправлять друг другу лишь короткие текстовые сообщения из-за помех в туманности. Первое же сообщение, присланное Сирилом, гласило: «Не вздумай хандрить!». На что Женька спросила: «Как поживает туманность?». Так они и переписывались. Это был как раз тот случай, когда Женя больше всего радовалась геномной прививке.

Грусть всё равно не отпускала, особенно когда Евгения проходила мимо лаборатории. Несколько шакренских учёных остались на станции, но среди них не было Сирила.

«Ох, веечки, веечки, никогда не влюбляйтесь в самрай-шак!» — этот популярный девиз вейских форумов следовало написать у себя на лбу, а лучше выжечь калёным железом.