– Привет, Тони, – томно протянула она, – я так тебя ждала. Иди ко мне.

И это были первые её слова, зазвучавшие для пирата песней сирены.

Космическому волку окончательно снесло берега. Джон лихорадочно содрал с себя одежду, его знобило от нетерпения. О, дьявол! Как же давно у него никого не было! С той памятной увольнительной, целую вечность назад.

За что ему такой подарок? И, главное, от кого?

А не всё ли равно! Если это сон, то наяву… Либо в воздухе парома распылили галлюциноген, чтобы все отжигали задорнее. Или на КА даже призраки настолько реальны.

Последние здравые мысли Джона ухнули вниз и отчаянно пульсировали между ног.

Пират ворвался в кабинку, подхватил красотку и, наплевав на острый запах геля, слизал терпкие капли с её подбородка и щёк. Поймал коралловый ротик своим ртом. Исступлённо терзая губы красотки, усадил её на подставку для мыла, жадно скользя пальцами по нежной, как лепесток, коже. Их окатывало душем со всех сторон, но Джона напор воды лишь возбуждал. С громким урчанием, переходящим в тихое рычание, он поочерёдно засасывал её соски, то один, то второй, яростно теребил языком, оттягивал, отпускал, и снова, и снова, и снова… А прелестница извивалась под его губами, елозя по переборке и стонала… Всё! Больше терпеть невмоготу! И Джон, разведя коленями очаровательные ножки, вторгся в неё резким толчком, и кабинка заходила ходуном…

Тоненько звякала подставка для мыла, водяной смерч окутывал парочку одержимых, сопение чередовалось со всхлипами и мокрыми шлепками. Красотка обхватила пирата восхитительно гибкими бёдрами, скрестила лодыжки у него за спиной и… Вытворяла невообразимое! Пока он напористо двигался в ней, она обтягивала его изнутри, сжимая так крепко, что у него дух захватывало и темнело в глазах. Она менялась, подстраивалась, вибрировала ему в такт, а он бился и бился в этих сладких тисках. Джон совершенно обезумел! Что-то в нём раскалилось до предела, поднялось, закипело и взорвалось. Он изливался так долго, бурно и ярко, что даже охрип и оглох от собственных криков. А потом его унесло водопадом и ослепило роем пёстрых звёздочек… Кажется, Джон потерял сознание, а когда очнулся, то красотка истаяла, оставив в его руках лишь невесомые струи. Он упрямо пытался поймать… Пустоту.

Пират упёрся ладонями в стенку кабины и содрогался всем туловищем, пока ноги не подкосились, и он рухнул прямо на пол. И неизвестно сколько времени приходил в себя, а всё раскачивалось вокруг… Неужели от длительного воздержания или оттого, что такого безумного секса у Джона раньше не было никогда?

Шатаясь и поскальзываясь, борясь с головокружением, Макферсон подобрал раскиданную повсюду форму и выпавшие оттуда трофеи. Натянул одежду прямо на мокрое тело. Постоял немного, с трудом соображая. Придерживаясь за стенку, преодолел коридор, ввалился в каюту и растерянно осмотрелся… Как будто ожидал увидеть там свою сирену. Но за круглым столом восседал Хумфа и листал знакомый журнал… Джонни удручённо плюхнулся на свободный табурет, а вузюк поднял на него незамутнённый взгляд, захлопал ушами и расплылся в лягушачьей улыбке.

Джона от этого перекосило, он скривился, а снаружи послышались голоса, створки разъехались, и в каюту один за другим посыпались куки вперемешку с воздушными шариками, громко делясь впечатлениями от ярмарки.

– Видели бы, как Тира застращала Ка-Таго!

– Не преувеличивай, Гай.

– Тони! А ты где был?..

– Всё пропустил!

– Мира, это тебе…

– Ой, какой чудненький эризийский зайчик!

Мутант с двумя головами.

Зайчик…

Джон невпопад кивал.

– Я его для тебя выиграл, перед уходом…

– Джонни, ты чудо!

«Я?.. Чёрт! Я же Тони!»

– А это тебе!

– Хм… Какая милая щеточка для усов…

– Я рада, что тебе нравится! Выиграла в викторине.

– Почаще бы так расслабляться…

«Дьявол!»

Расслабился, идиот…

Джон подскочил так резво, что Хумфа от неожиданности выронил журнал. Расталкивая изумлённых однокукников, пират со всех ног помчался к шлюзу, напрочь игнорируя в спешке коммуникационные колодцы. Он летел, торопился, но лишь затем, чтобы увидеть в окошко стыковочного люка, как удаляется вожделенный паром, словно в насмешку демонстрируя напоследок хвост из разноцветных флажков.

Крейсер стремительно входил в Q-пространство, следуя прежним курсом.

* * *

По особому распоряжению куратора Яриму закрыли доступ к дневникам Тиранны, Джона и Тони. Поэтому ему досталось наслаждаться наивными восторгами юной девственницы, фантазиями мачо-недоросля и записями вузюка…

Через минуту после чтения последнего Ярим выблевал на ботинки свой завтрак и впервые воспользовался своим правом на редактирование дневников. А на следующий день в столовой много повидавший бригадир очень странно поглядывал на Хумфу с Тони и шарахался, если кто-то из них к нему приближался.

Из дневника Хумфы, в том числе и стёртые/восстановленные записи (курсивом):

Сегодня я впервые (удалено бригадиром)… Тони! О да, Тони!.. Он такой (удалено бригадиром)Я схожу с ума от того (удалено бригадиром) Я (удалено бригадиром) И он (удалено бригадиром)Мы друг друга (удалено бригадиром). Я хочу (удалено бригадиром). А что если попробовать (удалено бригадиром)… в коммуникационном колодце! Да! И пора сменить имя. Мне бы не понравилось, если бы мою подружку звали Хумфа… Выберу что-нибудь из журнала…

Теневой ураган

– Как-то тут уныло, – Кабук тоскливо оглядывал залу, полную людей в чёрном. Спущенные флаги и траурные ленты повергали его в меланхолию. Даже в огромные окна от пола и до потолка просачивалась какая-то мутная хмарь.

– Это поминки, шкипер, причём двойные, – напомнил Кассий. – Здесь и не должно быть радостно.

– Ладно, – Вилиам пожал плечами, – вы тут скорбите дальше, а я хоть нажрусь на халяву. То бишь помяну.

И направился к столу с напитками и закусками.

Шадор осматривал зал, где кучками разбрелись послы, дипломаты, лерийская знать, а между ними витали шепотки.

– И ни одного стула, – пожаловался Кассий.

Так и есть. Никому не дозволялось сидеть в присутствии императорской семьи. Вдовствующая императрица в чёрной вуали грустила на ступенчатом возвышении в конце зала, то есть недалеко от того места, где расположились капитан со спутниками. Безутешная царственная вдова принимала соболезнования.

– Рерих? – монах потеребил Шадора за рукав чёрного мундира. Капитан выкопал его из корабельных загашников. Хотел было разжиться «траурным одеянием» у двухмерных. Шутка! Вилиам бы скончался от ужаса.

– Рерих, – повторил Кассий, – а что это там за хрен озабоченный рядом с императрицей? Обнимает горемычную, слёзки ей утирает.

– Где? – Шадор глянул поверх бокала лерийского, поднося его к губам. – А, этот… Вроде бы новый советник. Его назначил нынешний император, – и пробормотал: – Он-то мне, похоже, и нужен…

В эту секунду Вайрон отвлёкся от императрицы и посмотрел на Шадора, как будто почувствовал его взгляд. Что-то шепнул вдове и спустился с возвышения.

– Идёт сюда, – сообщил монах.

– Вижу, – капитан прищурился. – Как я и думал.

Как и сказал Тезерион. Недаром они мозолили всем глаза.

– Вайрон, – с поклоном представился серьёзный мужчина. – Я советник Его величества императора Йонана.

– Капитан Шадор, директор Космической Академии Тезериона.

– Я наслышан о вас. У меня к вам предложение. Будьте добры…

Какие церемонии! Кассий поморщился и сам отошёл. Подальше. И поближе к блюду с креветками. В ордене чревоугодничать не принято, так хоть здесь. Он хрустел креветками, запивая их лерийским, эризийским, и озирался по сторонам…

Ба! Дейгарские послы? А они тут что забыли? Бегите, несчастные, удирайте, пока не поздно! Но они и не подозревали, в отличие от Кассия…

– Всё, – к нему вернулся Шадор. – Нас наняли. Задерживаться нет смысла.