Элья неплохо ориентировалась в столице, учитывая, что за два года успела кое-что подзабыть, да и многое изменилось. А Камилле этот город с круговыми кварталами, будто свернувшаяся кольцами вокруг камня змея, казался бесконечным лабиринтом. В центре возвышался исполинский дворец с примыкавшей к нему площадью. От дворца разбегались, как рябь по песку, концентрические окружности улиц и каналов, разорванные мостами, проспектами, аллеями и переулками.

– Когда-то в центре размещались тигримские Палаты разума и амфитеатр собраний, – рассказывала Элья. – Наггевары сравняли их с землёй и построили дворец императора.

Дворец, парк, особняки вельмож – отделялись от прочего города стеной, набережной и центральным каналом… Благо, мосты не разводили, и набережная вечно кишела праздно шатающимся народом.

– Интересная здесь архитектура, – заметил Влад, разглядывая башни-шпили и башни-минареты, торчащие по соседству. Каменные здания и стеклянные галереи. Дворцы, украшенные мозаикой, и низенькие домишки-коробки с садиками на плоских крышах, с единственным украшением – ажурными перилами и лестницами. Множество балконов и балкончиков, увитых цветущими растениями, лепились, подобно ласточкиным гнёздам, на многоуровневых блочных постройках. И конечно – мосты: плоские, горбатые, деревянные – на сваях и подвесные… Всё такое яркое, кричащее, многоцветное и узорчатое. Как будто завёрнутое в конфетные фантики.

– Не столица, а конфетка! – изумлялась Камилла.

От всего этого буйства красок и городского шума, привыкший к космической тишине, умиротворению и прохладе астероида, Агрэгот чувствовал себя крайне неловко.

– Рассахщи – смешение тигримской и наггеварской архитектуры, – объяснила Элья. – Нагг-военачальник, захвативший столицу, изучал тигримское искусство и приказал не разрушать культурные памятники…

Башни в форме надетых друг на дружку корон были шедевром наггеварской архитектуры. Перед каждым особняком – фонтаны и фонтанчики с головой ледяного змея… Повсюду скульптуры, барельефы и колонны – застывшие в танце рептилии.

– Серпентарий, – бормотала Камилла.

Устав кружить по центру, путешественники уселись отдохнуть на каменном бортике набережной, как раз напротив аллеи, ведущей к вотчине С-Вэшота.

– А сегодня не жарко, – заметила Элья, когда они утоляли жажду, передавая друг другу бутыль с цветочной водой, купленной тут же в палатке.

– Не жарко? – недоумённо откликнулась Камилла, утирая со лба пот и встряхивая быстро тающие льдинки на дне бутылки.

– Да, нам повезло. Сейчас в Радужной пустыне Туэресса холодное время года, – пояснила руннэ, откидывая покрывало на плечи и подставляя лицо ветерку, залетевшему с канала.

– И это называется – холодное? – скептически хмыкнула Камилла.

– Скажи спасибо, что в городе прорва водоёмов, деревьев и прочей зелени.

Что, правда, то, правда. Раскидистые деревья создавали тень и прохладу, а газоны покрывала сочная изумрудная травка.

– Наггеварам здесь курорт… Рассахщи – оазис в пустыне. Столица окружена бескрайними радужными песками…

– Радужными песками? – поразилась Камилла.

– Именно. Небо над Туэрессом, озарённое Радошем – точно большое зеркало отражает радугу и укрывает город разноцветным шатром. А за пустыней – горы. Их недра полны самоцветов… Там работают тысячи рабов. Каждый сезон туда сгоняют новых, на смену умершим, – грустно добавила руннэ. – Пещеры токсичны.

Элья рассказывала, а мыслями была далеко-далеко, на площади, этим утром. Перед глазами стоял Эшесс…

«Иситар-заламин?! Надо же…».

Она помнила его скромным звёздным инспектором…

«По-прежнему статен и красив. Нет! Стал ещё красивее…».

У Эльи защемило сердце. Она и вправду испугалась за него, когда в помост полетели дротики. Так испугалась, что даже забыла об осторожности и откинула покрывало… Хорошо, что Талех с Лео вовремя отреагировали. То есть, говоря по-джамрански, воспользовались ситуацией.

– Элья, – тихонько позвала Камилла. – О чём задумалась?

– Да так…

На самом деле, её тревожили и пугали вновь вспыхнувшие чувства.

Народу вокруг было видимо-невидимо. Все бегали, суетились, толкались у торговых палаток, глазели на местных клоунов – пёстро разодетых паяцев: тигримов и бокров на ходулях, с мелодичными колокольчиками в лентах. Со всех сторон к артистам липли чумазые ребятишки, хватая грязными ручонками за пятнистые балахоны, чтобы оторвать себе на память колокольчик… Дети слуг и рабов. Маленьких наггеваров на улицу не выпускали. Они либо гуляли в парках и в садах, с наставниками, либо сидели с родителями во фланокерах…

Какой-то фланокер остановился возле резвящихся у канала уличных сорванцов, и юный заламин деловито расшвырял оборвышам монетки и конфеты, в честь праздника… Едва карета скрылась из виду, ребятня с воплями и топотом бросилась подбирать дары, толкаясь и отбирая добычу друг у друга.

– До чего их довели, – горько промолвила Элья, и отвернулась, вытирая слёзы.

Перезвон колокольчиков смешивался с детскими криками, смехом и плачем. Перекликался с торжественным маршем, визгливым завыванием клоунских дудок и треском заламинских трещоток. А хрустальные шары на постаментах – шаровизоры, как их называла Элья, транслировали пестроту, неразбериху и гам соседних улиц…

– Идёмте отсюда, – предложил Владислав.

Стремясь уйти от толпы и суеты, друзья перешли по мосту центральный канал и забрели в переулок.

– Смотрите, – сказал Влад. – Там беседка. Отдохнём и нормально перекусим. А потом свяжемся с капитаном.

Остальные с ним согласились. Еду они купили заранее – в ярмарочной палатке.

– Как здесь мило, – заулыбалась Камилла.

Путешественники шли по узкой тенистой улочке, где дома стояли так близко, что соединялись балконами. По стенам, обрамляя одностворчатые окна со ставенками, расползались в разные стороны вьюнки с мясистыми стеблями и мелкими бордовыми цветочками. Над переулком выгибалась дугой полупрозрачная крыша, смягчая и рассеивая свет Радоши. И чем дальше они уходили от сияния людных улиц, тем больше погружались в полумрак. В тишину и прохладу… Впереди замаячила стена забора.

– Тупик, – определила Элья, вглядываясь в конец улочки.

Кто-то, закутанный в плащ с головы до ног, появился из облюбованной Коршуновым беседки, и пошёл им навстречу. А из подворотни неожиданно выросли тёмные личности в капюшонах и обступили путешественников.

– Засада, – констатировал Владислав.

Элья накинула покрывало. Камилла испуганно прижалась к Агрэготу. Гатрак рефлекторно сгрёб её левой ручищей, приготовившись стрелять пульсаром на правой. Некто в маске и зелёном плаще вышел из толпы и преградил им путь.

– Ну, чисто Робин Гуд, – усмехнулся Влад, готовый в любой момент вызвать подкрепление.

– Стоять! – зычно выкрикнул некто. – Ни с места!

Элья вздохнула и подняла вуаль.

Глава 67

Бойцы из подворотни

Со стороны могло показаться – народ собрался праздник отметить, погулять на солнышке… Если бы не тёмно-зелёные капюшоны и десятка два прожигателей с ракетницами, нацеленных со всех сторон на путешественников.

– Агрэгот, не стреляй, – предупредил Владислав.

– Я? – удивился гатрак. Он в тот момент соображал: как, включив защитное поле на браслете, раскидать эту толпу быстро, без лишнего шума и аккуратно, чтобы они не поубивали друг друга своими же пыркалками.

Камилла пискнула и теснее прижалась к боку старпома. Перед лицом опасности плевать она хотела, что у него иглы, пусть и замаскированные под чешую.

Тогда Элья шагнула вперёд, подняла руку и сказала:

– Уберите пушки, ребятки.

И обратилась к «плащу в маске»:

– Привет, Конти. Что ты здесь делаешь? Я удивлена…

– А как я удивлён, – усмехнулся «плащ». – Увидал на площади – не поверил. Мы ж думали, ты погибла. Оплакивали вас с Домиником целый год…

– Так уж и год? Но я жива, как видишь, и братец тоже. Так вы за нами следили?