— Верно, — призналась Элия. Чего уж там, дурак бы догадался. — Мы… Его отец — дворянин, заказывал жене костюм для верховой езды. Одна девочка отлучилась, меня попросили вынести заказ и вот, — она развела руками. — Он о Зейне ничего не знает, да и зачем? Две дочери, жена-умница, сын большие надежды подавал. Сами понимаете, хассаби, мы для вас так, развлечение. Вы бы, небось, тоже даже в любовницы не взяли, — с горечью заключила женщина.

Если госпожа Вар надеялась смутить Лотеску, она просчиталась, начальник и бровью не повел. Нагло выставила его в коридор, справедливо полагая, Элия не станет откровенничать с мужчиной-аристократом. Хватит того, что она сумела переступить через давнюю боль, призналась.

Через пару минут знала все: как ныне здравствующий Бернард-старший соблазнил, как исчез после пары свиданий. Обошлось без прощальных записок и кошельков. Никаких ухаживаний, просто задирал хорошенькой девушке юбки на съемной квартире и дарил цветы. Только для определения отцовства у магов достаточно сравнительной экспертизы, никакие свидетельства любовной связи не нужны. На эту блесну покойный Ронсу поймал будущего министра, этим выторговал дворянство и безбедную жизнь. Репутация — самый ценный товар, напиши газеты о приключениях отца Абеля, дойди они до короля, министр распрощался бы с карьерой, а Бернард-старший — с местом при дворе. Только шантажисты всегда платят по счетам, вот и урожденный Зейн ишт Вар оказался в Адроне.

Со сменой внешности все понятно — заметал следы. Осталось только выяснить, под каким соусом министр ее обставил и доказать, что он был совершенно здоров.

Сердечно поблагодарила Элию. О сыне рассказывать не стала, хватит с нее, пусть лучше считает живым.

Нехорошо, конечно, улыбаться, когда другим грустно, но кончики губ сами ползли кверху. Приятно сознавать, что дело стремительно двигалось к концу.

— Теперь мастер красоты и банк, хассаби, — уже в огнемобиле озвучила оставшиеся пункты плана.

— Сначала полиция, — напомнил Лотеску. — Вы уж не подведите, не изобразите убийцей.

— Всенепременно, хассаби. Принцы на белом коне убийцами не бывают.

— Предпочитаю машины и точно не похож на наследника престола, — фыркнул начальник, выруливая на дорогу в столицу. — А если серьезно, нужно доказать делегированную самооборону, то, что вас собирались застрелить. Обязательно на ранение напирайте. В качестве благодарности оплачу номер и позволю спать под боком. Может, — ехидный взгляд, — даже помогу бороться с женской ипохондрией короткими летними ночами.

Тепло улыбнулась в ответ. Прежний Лотеску вернулся, а то с утра он меня напугал. Ладно, ночью — успокаивал испуганную женщину, но потом сама предупредительность и забота. Хоть бы пригрозил выговором за самоуправство с номером! Нет, будто так и надо, живи, Леночка. Но теперь все, видимо, придется собирать вещи. Хотя, может, упрошу оставить спать в гостиной? Бравада бравадой, а с мужчиной за стенкой спокойнее.

— Эм, а где ответная колкость? — выждав, недоуменно спросил начальник. — Мол, шли бы вы, хассаби, давно здорова.

— Потом придумаю. Не каждый день убивают, войдите в положение.

Шутила, а сама боялась, вдруг из-за поворота выскочит паромобиль, подрежет? Страх просто так не проходит, кислотой въедается в душу.

— Нужно купить успокоительное, — оказалось, Лотеску непросто обмануть. — Без возражений, Магдалена! После допроса спать. И чтобы до утра никаких дел! — пригрозил он тоном, не терпящим возражений.

— Но как же вы без секретаря, хассаби?

Хотелось вспылить, напомнить, я не вещь, чтобы мне указывать, но умом понимала, начальник заботился о душевном состоянии.

— В тюрьме обходился и сейчас обойдусь. Магдалена, — устало попросил Лотеску, — не упрямьтесь! Вы пережили серьезное потрясение, деятельность — это хорошо, но в разумных пределах. Лучше хорошенько выспитесь, иначе загремите в госпиталь. Я видел, как ломало здоровых мужчин, ликвидаторов, а вы хрупкая женщина.

Хотя мы подъехали чуть раньше, в гостинице уже дожидался полицейский. Беседовали в номере — Лотеску настоял. Обычные вопросы, честные ответы. Ну, почти. Мотивов преступления я не раскрыла, зато предположила, меня заказали недоброжелатели хассаби. Кажется, инспектор почувствовал, что я чего-то недоговариваю, но давить не стал.

Воспоминания минувшей ночи всколыхнули тревогу, приходилось часто прерываться и пить воду.

Начальник устроился чуть поодаль, слушал. Как обещала, дала показания в его пользу, заверила, без хассаби бы не выжила.

Затем мужчины оставили меня одну, ушли беседовать в кабинет.

То ли сказалось напряжение после допроса, то ли я переоценила свои силы, но вдруг накатила такая усталость! Свернулась калачиком на диване в гостиной и задремала. Разбудило меня звяканье ложечки. Кое-как разлепив глаза, увидела Лотеску. Он стоял и помешивал бурый напиток в стакане.

Судя по освещению, поздний вечер. Сколько же я проспала?

— Выпейте, — начальник протянул стакан, — и в кровать.

— А? — недоуменно уставилась на него, но проглотила напиток.

Травы. Значит, успокоительное.

— Неужели вы думали, госпожа ишт Мазера, — отчитал Лотеску, — будто останетесь ночью одна? Психологические травмы коварны, рецидивы после сильных потрясений неизбежны.

То есть мы снова проведем ночь в одной постели, или начальник устроится в гостиной?

Смущенно вращала ложечку в пустом стакане.

Неужели не удалось снять номер?

Вслух спросила иное:

— Как же ваша репутация?

— Переживет! — отмахнулся начальник и отобрал стакан. — Ничего, одну ночь потерпите. Пока вы спали, — хассаби сменил тему и присел рядом, пришлось спустить ноги на пол, — со мной связался Синглер.

Напряглась, ожидая выволочки за самоуправство, но начальник, наоборот, похвалил:

— Учитесь управлять людьми. Стимул — великое дело. Только связями больше не хвастайтесь, — Лотеску бросил на меня косой взгляд, вогнав в краску, — а то вдруг оборвутся. Синглер, конечно, промолчал, но догадаться несложно. Так вот, он едет сюда и кое-что раскопал. В частности, почему Абель Бернард вдруг стал блондином.

Замерла, снедаемая любопытством. Неужели станет в отместку тянуть? Нет, рассказал:

— Вскоре после выпускного вечера будущий министр попал в аварию. Якобы его подрезал подвыпивший лихач на проселочной дороге. Свидетелей никаких, огнемобиль восстановлению не подлежал. Сам Бернард чудом выбрался. Лицо сильно пострадало, но мастера красоты помогли, рубцов не осталось, только внешность изменилась.

— А на самом деле? — ерзала от нетерпения.

Ни на минуту не поверю, будто будущий министр сидел за рулем, когда машина летела в кювет или врезалась в дерево.

— Вот Синглер и выяснит, — подмигнул начальник. — В столице Бернард объявился уже забинтованным, значит, мастера красоты нужно искать неподалеку от места псевдо-аварии. Полагаю, нелегального. Он, конечно, по вашему профилю, — быстрый взгляд в мою сторону, — но давайте дадим Синглеру шанс? Право слово, интересно, как он расстарается ради моего расположения.

20

Бывший начальник службы безопасности превзошел себя: явился в гостиницу с показаниями прижатого к стенке мастера красоты. Синглер подключил другие Карательные инспекции, предложил бартер — улучшение статистики взамен на признание. В итоге на столичном вокзале ему передали запечатанный конверт. Похоже, кто-то мечтал о премии, раз подсуетился.

Как мы и думали, Бернард был совершенно здоров, когда вздумал изменить лицо. Оставалось загадкой, как он выяснил адрес мастера. Разрешить ее теперь тяжело, разве только министр расскажет. Словом, он объявился на пороге с ультиматумом: операция или тюремная камера. Само собой, мастер красоты предпочел первое.

Признание оформили по всем правилам, подпись задержанного присутствовала, процедуру опознания Бернарда по изобразительной карточке провели — словом, в деле появилась полновесная улика.