Что произошло за свечением, Ур Сален не знал, а его хозяин и предводитель не спешил делиться информацией. Вся правда должна была открыться на совете четырех.
Правда несколько отличалась от моей галлюцинации. Орки общались на своем диалекте, густо перемешивая привычные мне фразы, с утробным урчанием и шипящими протяжными звуками. Огромные их клыки никак не портили дикцию, так что, если прислушаться, то речь была вполне понятна и без мыслемагии, а если пожить с ними с полгодика, то и заговорить можно. Снова появились гномы. Их повозки на паровой тяге лихо пролетали мимо нас, а бородатые низкорослые пассажиры приветливо помахивали со своих мест и свистели, и улюлюкали, когда в прореху в пологе выглядывал Коба. Гномы тут, похоже, были неотъемлемой частью сообщества. Вся инженерная работа, все механическое обеспечение ложилось на них, в то время как орки обеспечивали защиту границ, охраняли сон и покой, и занимали все силовые ниши. Каких — то притеснений, или превалирования замечено не было, так как по большей части интерес гнома и его клыкастого соседа расходился, однако, обоим был нужен комфорт и безопасность. Этому уникальному симбиозу могли бы позавидовать все страны мира. Кто спроектировал мост? Ясно кто, инженеры подгорного народа. Кто построил его? Правильно, орки. Кто изобрел хитрый подвес для телеги, чтоб колеса ее не били, и пассажиры, сидящие внутри, ощущали максимальный комфорт? Опять низкорослый. Кто пользуется такими телегами, чтобы передвигаться на большие расстояния, возя груз и пассажиров? Ну, дальше, думаю, понятно.
Орккомвират занимал немалую территорию, и мог похвастаться как горными вершинами, так и уютными теплыми бухтами с белым песком. Что удивительно, во времена правления покойного батюшки моего друга Фалько, орки все больше ютились по подземельям, вынужденные соседствовать с разной нечистью, и нечистью же считались, однако здесь раса буквально процветала, заняв почти треть материка.
Развитая инфраструктура, стройная политика, относительно умелое управление и полное неприятие внешних сношений, делали эту страну похожей на Японию. Опять же, на фоне относительного благополучия и чистоты, еще один удививший меня факт, у орков присутствовала классовая иерархия. Вожди племен, семей или кланов, слово это с орочьего переводилось примерно так, были высшей ступенью социальной лестницы. Там же заседали наследники, старшины домов, и военачальники. Следующей ступенью оказывалось духовенство. Дальше следовала ниша клерков, управляющих, землевладельцев и зажиточных горожан. Следом за ними шли обычные налогоплательщики и солдаты, в звании до старшего капрала. Крестьяне, простой работный люд, музыканты и поэты, коих у орков оказалось предостаточно, занимали предпоследнюю ступеньку. На низшей же стоял самый сброд, воры, клейменые преступники, нищие и калеки.
За бортом потянулись деревни. Орки сновали туда и сюда, громыхали телеги, ржали лошади, слышалась ругань не разошедшихся на перекрестке возничих. Появились вспаханные ухоженные поля, расстелились до горизонта золотые колосья, выставили под солнце свои головки, подсолнухи. В воздухе повеяло костром, жареным мясом. То и дело слышались песни, обычные, про дружбу, про любовь, про судьбу лихую. Несся задорный смех. Никто еще и не предполагал, что случится вскоре, да я и сам представить не мог. Какое — то чувство, щемящее, тревожное, все же подкатывало, но я гнал его прочь. Война вспыхнула на границе, и вряд ли докатилась бы до этих земель.
Путь выдался долгий, и несколько остановок мы сделали в городах, по дороге к местной столице и культовому месту. Первым на нашем пути оказался город Черный. На оркском наречии названия, порой, и вовсе непроизносимые, так что с этого момента и впредь, дабы не ломать язык, буду называть все на человеческий манер. Город Черный был приметен издалека, и не только высокой крепостной стеной, множеством башен, на которых гордо реяли стяги четырех семей. Не густым дымом плавильных печей и даже не огромным количеством обозов, снующих между ними и шахтами, где вовсю трудились хитрые гномьи механизмы под управлением клыкастых. Стены Черного города были отстроены из удивительного камня, аналогов которому я никогда не видел. Они полностью соответствовали названию, будто ты подошел к самому краю бездны и, заглянув в нее, различил совершеннейшее, абсолютное ничто. Стены были настолько черные, что при малейшем луче солнца начинали нагреваться. Это и был, как мне позже объяснили, один из оборонительных механизмов, придуманных гномами. Во внутреннем дворе гарнизона, несущего тут службу, а так же по всему периметру располагались чаши с огнем, открытые с одной стороны, для того чтобы подливать туда масло и менять толстый витой фитиль, а с другой, прикрытые толстым выгнутым стеклом. При малейшей опасности фитили поджигали, а стеклянную часть направляли на черную поверхность стены, поверху которой расхаживали орки, одетые в обувь на толстой кожаной подошве. Когда вся цепь хитрых фонарей срабатывала, температура стены поднималась настолько, что к ней невозможно было прикоснуться голыми руками, а любая не вымоченная в воде лестница, или веревка, находясь рядом, начинала тлеть и заниматься пламенем.
Всю нашу процессию в Черным городе встретили с таким восторгом, что едва открыли ворота, и первые ряды солдат могучего Ур Колана вошли под арку, громыхая доспехом и горланя походную песню, как я буквально оглох от восторженных криков. Фалько и Коба поспешили закрыть уши руками, Сатана дернулся и проснулся, и только наш сопровождающий Ур Сален даже бровью не повел. Он что — то говорил, радостно скалясь и приветливо маша в прореху в пологе восторженной толпе, но я его не слышал. Народу на улицы высыпало невероятное количество. Стар и мал, женщины и дети, дряхлые старики с желтыми загибающимися назад клыками, и молодняк, чья губа только оттопыривалась, показывая первый серьезный клык.
Теперь о небольшой путанице в цвете. Как оказалось, все просто. Орки делились на южан и северян, и общий землистый оттенок уроженцев теплых земель отливал зеленым, в то время, как серый цвет кожи народа ближе к северу и холодным землям, только усиливался. Попадались и совсем смуглые экземпляры, и похожие окрасом на кочан капусты. Ксенофобии или другого рода нетерпимости в орочьем племени, к слову, не наблюдалось, а отличия в оттенке шкуры считалось удобным и информативным. Гремели барабаны, дули надсадно трубы, толпа скандировала что — то, для меня совершенно невнятное. В воздух летели шапки и цветы, и если рассудить, так нам тут были откровенно рады.
Чтобы передохнуть, нас заселили на самый лучший в Черном городе постоялый двор, предварительно выгнав всех постояльцев. Хозяин заведения, пухлый орк с шишковатой головой и заискивающим взглядом, выскочил на двор в окружении домочадцев и челяди, и принялся раскланиваться при виде соскочившего со своей лошади великана Ур Колона. Когда же выбрались мы с Фалько, спрыгнул на землю Сатана, а за ним, аккуратно, по веревочной лестнице выбрался низкорослик, удивлению орка не было предела. Он вопросительно взглянул на Колона, и тот что — то обронил небрежно.
Пухлый оскалился, наверное, в самой обворожительной из своих улыбок и, не разгибая спины, каким — то чудом оказался подле меня.
— Ваше магичество… — затараторил он. — Это честь, такая честь, что в моем скромном заведение остановится сам Мрачный Спаситель, что и представить себе не могу. Воспоминания эти я пронесу в годах, и даже на смертном одре завещаю своим недалеким детям помнить тот миг, когда их отец узрел чудо. Позвольте облобызать вам ноги?
Не останавливаясь, пухлый орк перешел от слов к делу, и пока я, не без помощи Кобы, отпихивающего разбушевавшегося футфетешиста, смогосвободиться, Уз Салена уже начал раздавать распоряжения. Загрохотали сапоги по деревянному полу, захлопали двери, вспыхнул огонь в камине, и нас поспешно ввели в общую залу.
Толстяк оказался славным орком по имени Ур Зилок, и держал этот двор уже больше десяти лет, по собственному признанию, выиграв его у прошлого хозяина в кости. Когда первичный напор спал, Зилок и Сален, последнего отрядил мне в помощь великий и могучий Ур, начали устраивать нас на постой.