Однолапый вспыхнул Волей и мгновенно приблизился к барону, ударив его в живот. Ланн бросился в сторону, но острые когти пробили куртку и глубоко вошли в плоть, разрывая мясо в боку. Монстр заревел, оглашая Чащу восторгом хищника, достигшего добычу. «Сам ты добыча», — подумал Ланн и зарычал в ответ, ударив мечом крест-накрест по мерцающей перед ним ненавистной ауре, которая сразу начала меркнуть и разваливаться на куски.

Два заходящих по бокам монстра присели на задние лапы от давления Воли барона, презрением высшего хищника отдавало сейчас каждое его движение. Они начали пятиться, а когда Ланн издал громкий крик от переполняющего ощущения превосходства и первозданного восторга, бросились со всех ног бежать.

Он сделал за ними пару шагов и рухнул на колени. Из разорванного бока хлестала кровь, промочив одежду. Вспышка ярости начала спадать, накатилась слабость и боль. Сжимая рану, барон пополз к брошенному в центре поляны мешку, но с каждой каплей крови слабость накатывала волнами. «Тупой способ сдохнуть, это точно не для меня», — думал барон, заставляя себя двигаться. Но на половине пути силы его подвели и он рухнул в траву лицом.

С трудом повернув голову набок, Ланн хрипло дышал и чувствовал, как с каждой каплей крови из него вытекает жизнь. В глазах темнело, но барон увидел неподалёку от себя на залитой лунным сиянием поляне что-то совершенно неуместное. К нему бежала девушка, которую он прежде никогда не встречал, но сейчас она казалось ему самым прекрасным существом, что он видел за всю свою жизнь. «Прелестные ножки», — подумал барон, прежде чем провалиться во тьму.

…Королевский бал продолжался. Пары кружились по большому овальному залу, украшенному барельефами и колоннами. Музыка ненавязчиво вовлекала в танец, Ланн уже сбился со счёта, сколько партнеров и партнёрш у него было на этом балу и как долго он уже продолжался. Голова горела от количества выпитого, а возможно, уже и от похмелья, но мелодия и не думала смолкать. Лица вокруг смазывались и сливались, текли, как воск свечи, барону было тяжело смотреть на них.

Внезапно взгляд упал на девушку, стоящую у самого входа в зал. Она выбивалась из общего фона очень скромным платьем, а её изумрудные глаза приковали взгляд юноши. Словно заворожённый, он побрёл к ней сквозь шквал танцующих фигур, что становился всё быстрее. Музыка стала громче, она завывала и ревела, словно буря, захлёстывала его чувства, пытаясь опять завлечь в танец. Но Ланн упрямо продолжал идти к обладательнице сияющих изумрудных глаз, когда он смотрел на нее, всё вокруг становилось неважным, искусственным, ненастоящим. Вся эта роскошь и помпезность на глазах рассыпалась в потоке времени.

Миновав последние слившиеся воедино восковые фигуры, изображающие счастливый танец, барон наконец подошёл к загадочной девушке. Он не мог отвести от нее взгляда. Длинные густые каштановые волосы обрамляли нежную светлую шею, спускаясь к пышной груди, скрытой за невзрачным, если не сказать дешёвым платьем. Лицо девушки было юным, но взгляд, которым она смотрела на барона, сложно было описать. Мудрый, таинственный и загадочный, он как будто обещал что-то и о чём-то просил.

Ланн подошёл к ней поближе и поклонился, как кавалер.

— Прекрасная леди, похоже, вы тут скучаете. Не откажетесь составить мне компанию?

Но в ответ девушка лишь звонко рассмеялась, застывшая на её лице полуулыбка стала шире, после чего она весело ответила растерянному барону

— Нет-нет-нет, мне ничуть не скучно. Интересную же жизнь ты вёл, парень… Я здесь всего лишь, чтобы присмотреть за тобой и не дать раствориться в этой грёзе.

Несмотря на музыку, что до сих пор оглушала и отдавалась стуком в ушах, юноша ясно слышал каждое её слово. Жар спадал, но лихорадочный танец позади всё ещё манил, хотелось вновь окунуться в этот безумный и бездумный океан страсти. Потянувшись к девушке, барон легонько коснулся её обнаженной ладони своей рукой, одетой в бархат и пурпур.

— Единственная грёза здесь — вы, моя леди. А всё остальное — это просто моя жизнь. Пойдёмте со мной, и я раскрою вам все её тайны.

— Тайны? Парень, не смеши, в твоей горячке тайн ещё меньше, чем в моём курятнике. Открывай уже глаза и просыпайся, а не то окачу холодной водой!

Девушка отстранилась, мило покраснев и отдёрнув руку. Ланн хотел шагнуть ей навстречу, но внезапно осознал, что музыка затихла. Развернувшись на пятках и осмотрев зал, барон увидел лишь опадающие наряды и маски, фигуры людей расплавились, и лишь в самом конце зала он заметил человека, который пристально смотрел на него. Голова закружилась. Он знал этого человека. Ланн попятился. Внезапно девушка позади сама схватила его за руку.

— А, ну вот и фаза кошмара. Просыпайся наконец, мальчик! Вряд ли нам обоим будет приятно то, что грядет.

Барон не мог шелохнуться. Он смотрел в глаза человека, неспешно идущего к нему через зал. Пытаясь сбросить печать оцепенения, Ланн растерянно пробормотал:

— Отец… Почему ты здесь? Я же… — Но поток холодной воды смыл видение.

Он уносил его всё дальше и дальше, пока не остались лишь горячая боль в боку, твёрдая лежанка под спиной и взгляд изумрудных глаз сверху. Насмешливый и немного скрипучий голос, так плохо идущий ангельским чертам лица, ехидно произнес:

— Ну что, проснулась, принцесса? Добро пожаловать в мир живых.

Перед Ланном, сжимая деревянное ведро в руке, стояла та девушка из его сна. С трудом повернув голову, Ланн оглядел её и хрипло произнес:

— Воды, — единственное слово как будто вытянуло все силы. В голове опять стало горячо, и, рухнув обратно, барон погрузился в забытье.

Следующие пять дней в те редкие моменты, когда барон приходил в себя, он неизменно видел у кровати свою спасительницу. Постепенно стало удаваться дольше оставаться в сознании. На пятый день, почувствовав нежные руки, утиравшие ему пот со лба, он потянулся к ним и, сжав девушку за ладонь, открыл глаза. Та удивилась, но руку убирать не стала. Ланн горячо прошептал:

— Спасибо. Ты спасла меня. Скажи, как твое имя?

Лицо девушки на мгновение окаменело, после чего она усмехнулась и с сухим смешком ему ответила.

— Нам не нужны имена. Тебе и мне. В именах есть сила, великая сила. Особенно в имени, названном добровольно. Зови меня просто Ведьмой, а я буду звать тебя… Хммм, давай подумаем? «Белобрысый распутник», или «Испорченный мальчишка»? Какое тебе прозвище нравится больше?

— Знаешь, а пока ты молчишь, ты кажешься ещё красивее… — устало ответил Ланн, с грустью подмечая, что взгляд его спасительницы чем-то неуловимо напоминает взгляд королевы. Власть в нём соседствовала с холодом одиночества и печалью.

— Красота в глазах смотрящего. Знаешь, я живу уже долго здесь, и гостей у меня не было так же давно. Никто из тех, кто забредал в эти гиблые места, не доходил так далеко, как ты. Так что, когда я поняла, что кто-то жестоко убивает людей, которых я хотела спасти от проклятья, я побежала проверить. Ну и нашла тебя.