Пока Талейн раздумывал, человек у стола резко обернулся и направился в его сторону. То, что злодей его не видит, князь понимал, поэтому не волновался, спокойно оставаясь на месте, но вот в другом он все же ошибся. Недаром говорят, что первое впечатление бывает обманчиво. Вот он и обманулся.

Болезненная впалость щек на бледном лице и абсолютно лысый череп производили довольно жалкое впечатление, но вот глаза направляющегося к нему существа, поскольку после проведения ритуала он перестал быть человеком, наполняла такая жгучая ненависть и ярость, что казалось — вот-вот зрачки полыхнут испепеляющим огнем, уничтожая все вокруг. Интересно, как же ему удалось дойти до такого состояния крайней степени бешенства? Впрочем, ответ на этот вопрос теперь вряд ли необходим. Какими бы ни были причины, подвигнувшие его на подобное зло, приговор только один — полное уничтожение.

— Чего приползли? — приблизившись, зашипело существо, глядя мимо Талейна. — Время кормежки еще не наступило! Пошли вон!

Тени и не думали слушаться, лишь неподвижно растеклись по полу, образовывая плотное кольцо вокруг невидимого Талейна. Но говоривший был слишком зол, чтобы обращать внимание на мелочи. Непослушание лишь больше распалило злодея. Видя, что на его слова не реагируют, он глубоко вздохнул, а затем внезапно заорал, в конце сорвавшись на истошный визг:

— Вон, я сказал! Убирайтесь! Твари ненасытные! Ненавижу!

Туман послушно разорвал кольцо и, слившись в едва различимое облако, медленно поплыл к выходу.

Выплеснув ярость, существо моментально потеряло интерес ко всему происходящему и, ссутулившись, направилось к столу.

Еще не веря в то, что все складывается настолько просто, Талейн облегченно вздохнул. Существо тут же обернулось и взвизгнуло, приняв боевую стойку и ощерившись как минимум десятком защитных заклинаний:

— Кто здесь?! Выходи!

Ага, прямо так и разбежался!

Итак, посмотрим, что он может противопоставить…

Направленный огонь, жалящие молнии, паучья сеть, замораживающий капкан и прочая знакомая чепуха. Нет, разумеется, для неподготовленного человека или недостаточно слабого мага подобный «набор», равно как и любое из составляющих заклинаний, — прямая дорога на тот свет. Но, к счастью, Талейн не был ни тем, ни другим. К тому же, как говорится, и против лома есть приемы. Один из них называется очень просто: хитрость.

Изобразив на лице самую обаятельную улыбку, Талейн снял заклинание невидимости.

— Т-ты кто? — На мгновение растерялся злодей, а затем, опомнившись и не дождавшись ответа, запустил в него все приготовленные заклинания.

Не переставая улыбаться, Талейн озорно подмигнул, а затем, за мгновение до соприкосновения с заклинаниями, просто прикрылся зеркалом. Довольно легким и быстрым заклинанием, срабатывающим исключительно при эффекте неожиданности плюс приличном количестве затрачиваемой силы на удерживание, чтобы при большой мощности опасных заклинаний это самое зеркало не разбилось вдребезги. Учитывая неизрасходованную силу Талейна, замысел удался.

Срикошетив, вся смертоносная свора в ускоренном темпе полетела к своему создателю, который, не ожидая подобного подвоха, даже не позаботился о собственной безопасности, будучи твердо уверенным в том, что соперник не выживет. Эта уверенность его и подвела: не успев создать защитного купола, он попросту взорвался, приняв в себя собою же созданные заклинания.

Дождавшись, когда погаснет вспышка, Талейн убрал зеркало, а затем, не сходя с места, произнес очистительное заклинание, чтобы убрать ошметки, в которые превратился незадачливый злодей. А вот теперь, когда со злом покончено, необходимо вернуть во дворец настоящего законного правителя. Впрочем, сначала нужно разобраться с последствиями черного колдовства, а именно — Бледными тенями, пока они не присосались к нему, оставшись неуправляемыми после смерти своего «повелителя».

Эти самые тени, сгрудившись пеленой тумана, уже почти подплыли к ногам. «Спрятав» в очередной раз свой магический фон и став неинтересным для едва заметных тварей, Талейн подошел к окну, подтянувшись, сел на подоконник, положил рядом мешок и, глядя на унылый пейзаж за стеклом, принялся размышлять.

Сами по себе твари не уйдут, а оставлять их в городе нельзя. Опасность нужно вернуть туда, откуда ее призвали. Иначе никак. Выход один — необходимо провести обряд возврата. Вот только вся проблема в том, что для этого обряда, точно так же, как и для обряда вызова, снова потребуется кровь. А убийством неповинных людей Талейн никогда не занимался. Одно дело — убить врага в сражении, когда тебе самому грозит неминуемая смерть, и совсем другое — лишать человека жизни просто так, ни за что. Так что выход один: нужно придумать, откуда взять кровь для обряда. И как можно скорей.

Неожиданно над ухом что-то громко зашипело, а затем ощутимо царапнуло по спине. Талейн среагировал быстро: соскочив с подоконника, сорвал с себя плащ и сбросил его на пол.

Из капюшона, к безмерному удивлению Талейна, выбралась небольшая серая кошка и, усевшись на плащ, просверлила его укоризненным взглядом зеленых глаз. Этого неожиданной гостье показалось мало. Запрыгнув на подоконник рядом с князем, кошка громко замяукала, яростно охаживая себя по бокам пушистым хвостом. При этом в ее тоне слышалось та-ко-ое недовольство!

Выйдя из ступора и старательно послушав некоторое время оглушительные кошачьи вопли, Талейн непонимающе развел руками, а затем шепнул короткое заклинание. Резкое мяуканье мгновенно сменилось привычной его слуху человеческой речью.

— Говорю тебе, осторожней надо обращаться с дамами, болван! — вдохновенно продолжала вещать кошка, не обратив никакого внимания на происшедшие перемены. — Мало того что я чуть со страху не описалась, когда в нас молнии с огнем летели, так теперь ты меня еще об пол со всего маху приложил! Больно же, между прочим!

— Прости, конечно, но позволь полюбопытствовать, откуда ты взялась в моем капюшоне? — осторожно вставил Талейн.

— Воспользовалась твоей рассеянностью и запрыгнула. — Кошка вытянулась на подоконнике и принялась вылизывать переднюю лапу, видимо для того, чтобы быстрей успокоиться. — Вы, мужчины, когда что-то в голову себе вобьете, перестаете все вокруг замечать.

— Хм… — Талейн озадаченно хмыкнул, удивившись агрессивности и язвительности неожиданной гостьи, но все же спросил: — Скажи, собственно, зачем ты запрыгнула в капюшон?

Кошка оставила лапу в покое и насмешливо прищурила глаза:

— Наверное, затем же, зачем еще один представитель нашего кошачьего рода забрался в твой мешок!

Представитель рода? В мешок?..

Уже сообразив, но еще не поверив, Талейн коротко ругнулся и, ослабив завязки, раскрыл мешок.

Раскопав лапами одежду, на свет выбрался Тимошка, отряхнулся, встопорщив шерсть, и, не дав князю опомниться, набросился на него с обвинительной речью:

— Так вот, значит, как? Друг называется! Я тебе поверил, а ты меня обманул! Не стыдно?! Как теперь тебе верить?

— Что происходит? Откуда ты взялся?! — Талейн был настолько удивлен, что до сих пор сомневался в происходящем. Даже осторожно дотронулся до черной шерстки, словно проверяя, настоящий ли перед ним кот. — Я же сам видел, как ты вошел в портал!

— Ну да, если бы я не предусмотрел твой обман, то действительно отправился бы в портал, как последний идиот! — обиженно буркнул Тимошка. — Но я оказался достаточно сообразительным, поэтому в портал ты отправил мою копию. Понятно? Вот так тебе! И не щупай меня, я настоящий. Раз такой умный, надо было копию щупать!

— Копию? — От подобной новости князь окончательно растерялся. — Но как?

— Гайела помогла, — признался кот. — И фантом сделала, и заклинание невесомости наложила. В отличие от тебя она прекрасно понимает, что нужно делать и зачем. И никаких глупых вопросов не задает!

— Гайела, возможно и не задает, — согласился Талейн. — А вот Лайса, если тебя увидит, задаст мне в большом количестве, причем не только вопрос! Что я ей, по-твоему, говорить буду? Ты что, не понимаешь, что находиться рядом со мной опасно?