— А вы говорили: лавочники, опрос прислуги близлежащих домов, — потешался Лотеску над моими предложениями по добыче улик. — Сейчас на тарелочке принесут, еще портативную голограмму любезно сделают.

— Не боитесь наказания за самоуправство? — шепотом, беспокойно посматривая по сторонам, спросила я. — Все же мы из Нэвиля.

— Я? — короткий смешок. — Когда мне пытаются подписать смертный приговор, я ничего не боюсь, Магдалена, опасаться нужно другим людям. Расслабьтесь!

Банковские служащие справились и в условленное время попросили хассаби пройти в комнату управляющего. Вопреки опасениям, тот расстилался ковриком, заглядывал в рот, даже завидно стало. Я изворачивалась, хитрила, а начальнику все за пару фраз досталось.

Раскрывать тайну вкладов не хотели, но стоило Лотеску демонстративно начать набирать код на диктино с выражением «на сколько лет бы вас посадить?», как служебная этика волшебным образом отошла на второй план.

Потирала руки в предвкушении, когда управляющий, трижды повторив, что позволит взглянуть, но вынести никак нельзя, подал толстую папку.

Вырви ведьме глаз, счетом активно пользовались! Более ста операций за неполный год. В основном гоняли между счетами, запутывая следы, но ниточки остались.

— Вот! — палец хассаби ткнулся в очередной ряд цифр.

Присмотрелась, нахмурилась. Простите, не помню. Обезличенный счет. Ну да, операции систематические, раз в месяц, словно жалование.

— Магдалена, перепишите.

Лотеску отмел возражения управляющего движением руки и спросил в лоб:

— Мне лень смотреть бумажки, счет завел Лоджер ишт Сонер?

— Совершено верно, хассаби, — запинаясь, подтвердил банковский служащий.

Намечавшаяся лысина на макушке блестела от пота. Я его понимала и чуточку, в глубине души, сочувствовала, но собственная рубашка всегда ближе к телу.

— С кристаллами можете не спешить, — смилостивился начальник, — полагаю, до официального изъятия пройдет пара дней. Подготовьте портативные голограммы людей, снимавших и клавших деньги на счет господина ишт Сонера с указанием точного времени. Его самого тоже. Благодарю за сотрудничество.

Лотеску встал и направился к двери.

И все?

Меня постигло разочарование. Мы ничего не изъяли, переписали данные одного счета, оставили выписку в банке, как с таким скудным материалом ловить преступников?

— Потом, — одними губами пояснил начальник.

Разумеется, не банковский разговор.

Хассаби молчал, пока не покинули квадрант, потом припарковался у ограды общественного сада и отстегнул ремень.

— Прогуляемся? — он приподнял брови.

Кивнула.

После истории с «жучками» лучше не откровенничать в огнемобиле. Люкс мы заново проверили, машину нет. Нужно попросить охранников, раз уж они появились. Кстати, где бравые ребята? Ага, вон, тоже остановились, но на углу, держат в поле зрения.

Общественный сад встретил буйством красок, ароматов и звуков. Липовый цвет перемежался с запахом жареных каштанов и миндаля, духи — со свежестью воды фонтанов, чириканье птиц — с веселым детским смехом. Суровые гувернантки с неизменными часами на цепочке выгуливали шаловливых подопечных, куда-то спешили служащие, улыбались друг другу влюбленные пары на скамейках.

Лотеску взял под руку, изображая кавалера, и повел к пустующей беседке за большим фонтаном. Двенадцать струй с напором вылетали из горла бронзовых лебедей и сливались в единую завесу воды, с шумом обрушивавшуюся в мраморную чашу. Идеальное место для конфиденциального разговора.

Села. Начальник остался стоять, загораживая от сторонних наблюдателей.

Телохранители бродили по аллее. Они присматривают за нами первый день, а уже раздражают. Не люблю контроля в любой его форме.

— Там счет Абеля Бернарда, — без предисловий начал хассаби. — Один раз ишт Сонер перевел ему очень крупную сумму. По датам ни на что не похоже, полагаю, взятка или доля в деле. Зато остальные операции понятны. Некто со счета, который вы записали, платит Сонеру, он отдает Бернарду пятую часть. Однако второй зам в накладе не остается. Каждый месяц, начиная с того, в котором мы не досчитались финансирования, ему с разных счетов приходят мелкие суммы. В совокупности они составляют ровно столько, сколько не дополучают другие Карательные. Занятно, верно?

— И глупо. Каким надо быть идиотом, чтобы так подставляться?

— Вовсе нет, — покачал головой Лотеску и тоже сел. — Это я знаю, сколько денег украли, до последнего дарха. Должность такая, обязывает. А вот вы, к примеру, сообразите, что нужно сложить вот ту сотню вон с той тысячей, если между ними три недели разницы?

Хассаби выиграл, если бы прицельно не копала, не догадалась бы. Оставалось выяснить еще кое-что.

— Счет министра настоящий?

— Лена! — Лотеску посмотрел как на полоумную. — Вы еще предложите ему с повинной явиться! Счет завел Роджер ишт Милс и уже закрыл. Словом, идеально, искали бы мы несуществующего человека, только прокололся министр, после сообщения Синглера не отвертится. Так что…

Хассаби усмехнулся и выразительно глянул на меня.

— Помнится, вы говорили, что я страшная женщина, так вот, вы страшный мужчина! — после головокружительно открытия напрашивался только комплимент.

— Скорее упрямый и злопамятный.

А по лицу вижу: понравилось, сильный пол тоже любят ушами. Ничего, закончим дело, вернемся в Нэвиль, устанете слушать о своей смелости, уме и находчивости. Может, заодно характеристику приукрасите, чтобы маленькую Магдалену взяли на приличную должность. Безусловно, можно обнаглеть и позвонить помощнику министра, но что-то подсказывало, после разоблачения патрона Габриэль Шанси сразу отобьет вызов.

— Хорошо устроился ишт Сонер! — размышляла вслух, чтобы хассаби поправил, если ошибусь. — Воспользовался шатким положением Лаура и пополнил свое благосостояние.

— Заодно подставил, — огорошил Лотеску. — Когда запахло жареным, Сонер спешно подкинул начальнику денег, да сколько! Последняя строчка выписки. Все равно ему их не видать, так пусть хотя бы Лаура потопят, хотя куда больше! Роджер тоже не чист на руку, промышлял мошенничеством. Строго между нами. — Кивнула. — К делу не относится, поэтому не лезьте, и так вскрылось.

— То есть, — подвела итог, — мы доказали связь ишт Сонера с Бернардом, причастность обоих к шантажу, оговору и убийствам. Осталась измена.

— И мы удачно на ней сыграем, Лена. Есть у меня одна задумка…

Лотеску мечтательно улыбнулся и тронул за рукав, привлекая внимание к мамочке с коляской. Время откровений закончилось, теперь только о погоде.

— Ясно, так я и думал, — донесся из кабинета приглушенный голос Лотеску. — Проверьте остальные и наведайтесь на квартиру Ронсу. Может, он не успел передать все, что забрал у ишт Крауса. Если у обоих пусто, то я знаю, где искать.

Подслушивать дальше не стала, прошла мимо. Хватит того, чтобы мы живем в одном номере. Утром и вечером юркаю в ванную и так же быстро, чтобы не встретиться с начальником, выскакиваю в гостиную, временно ставшую моей спальней. Порой, когда в очередной раз натягивала белье на бортике ванной, посещала раздраженная мысль: «Переспал бы он со мной, легче бы стало». Ну да, исчезло бы смущение и куча бытовых неудобств. Спрашивается, зачем хассаби ограничивать свою свободу? И заговаривала на эту тему, не о сексе, разумеется, о переезде, но нет, «вам одной небезопасно». Упрямый!

Заседание по делу Лотеску состоялось вчера. Официальное обвинение не предъявили: суд учел предоставленные адвокатом доказательства. Я в качестве свидетельницы живописала о бурных взаимоотношениях, заверяла, начальник защищал от убийцы, словом, внесла свою лепту в прекращение фарса. В показаниях не путалась, хотя сторона обвинения пыталась подловить. Но дудки, опишу даже тапочки в прихожей Лотеску. Словом, проверку прошла, благо слова подкреплялись фактами.

Вновь попала на газетные полосы и снова как подружка. Глупо было надеяться, будто репортеры пропустят такое событие и станут разбираться в тонкостях чужой личной жизни. В данном случае статьи на руку хассаби, а любовница… Пускай, не невеста же.